«Не наблюдай на то, что неприятно правилам, не слушай того, что неприятно им, не скажи того, что неприятно им», — Конфуций (Кун-цзы), «суждения и Беседы» (Лунь Юй).
Во многих государствах мира Сейчас принято дарить близким и друзьям в знак пожелания долголетия и здоровья сувенирную статуэтку трёх мартышек, закрывающих лапами глаза, рот и уши, либо их изображение.
Считается, что три священные мартышки являются спутниками синелицего божества Сёмэн-Конго (????), защищающего людей от духов, болезней и демонов. Но откуда и как появилась эта необычная аллегория?
Большая часть исследователей Востока согласны с мнением, что столь популярная обезьянья композиция появилась как раз в Японии, потому, что научное предположение о её «месте рождения» в полной мере подтверждено найденными культурными артефактами и совершённым лингвистическим анализом.
Самый распространено упрощённое и одновременно ошибочное толкование символической композиции Сандзару (??) из трех мартышек — ничего не вижу, не слышу и не говорю. Но, в первую очередь, это восточное воплощение религиозно-философской теории соблюдения моральной и этической добропорядочности.
Нужно пояснить, что эта философская концепция содержится в идее неуязвимости человека и защите в целом всего общества от зла , если люди обучатся не обращать внимание на его проявления, не станут более сказать и слышать ничего плохого, что в наше время, само собой разумеется, само по себе выглядит достаточно утопично и не хорошо сочетается с простыми явлениями повсеместной судьбе, включая современную Японию.
Примечательно, что выраженное таким наглядным образом отношение «не вижу, не слышу, не говорю», будучи записано иероглифами ??, ???, ??? — мидзару, кикадзару, ивадзару, включает глагол действия с архаичным суффиксом «-дзару», что придает отрицательный суть. А сам суффикс созвучен слову «мартышка», произносимому как «сару» (?), и, следовательно, узнаваемая обезьянья композиция есть воплощением каламбура либо очевидной только японцу игрой слов.
Но, сам сюжет о «трёх умных мартышках» распространился далеко за пределы Страны восходящего солнца и отыскал отражение в современной культуре, он так же сохранился в живописи, в частности в жанре укиё-э.
И, кстати, в некоторых случаях несколько дополняется четвёртой мартышкой, закрывающей собственную промежность. Это символизирует принципиальную позицию «не выполнять зла» — сидзару (???), но она не через чур популярна, потому, что в японском и китайском языке число «4» произносится равно как и иероглиф «смерть» (?) — «си», и потому считается несчастливым.
Изученные учёными самые ветхие образы трёх мартышек также были найдены в Японии. Самый возможно, что изначально композиция сложилась в японском верование Косин (??), появившемся благодаря привнесенному из Китая даосизму (??).
На китайском наименование учения произносится, как «гэн шэнь», и детально отражено в канонических даосских текстах.
Сначала ритуальные практики Косин освоила лишь японская придворная аристократия — «кугэ» (??) и, только с обретением помощи нескольких направлений буддизма, они взяли кое-какое распространение среди населения Японии.
К настоящему времени традиция культа Косин практически не сохранилась и преобразовалась в местные культурные реконструкции с приёмом спиртного.
Волшебство чисел неизменно очень почиталась на Востоке, и благодаря этого Мартышка есть не только животным, но еще и числом либо, правильнее, одной из фаз универсального цикла. Так, к примеру, в соответствии с циклическим чередованием фаз любой двенадцатый сутки проходит под знаком Мартышки, а часом Мартышки в классическом китайском исчислении считается отрезок времени между 15 и 17 часами.
Мартышка кроме этого занимает девятую позицию в цикле популярного восточного «звериного» календаря, где 12 животными-знаками обозначаются чередующиеся годы.
А вдруг к 12 символичным животным добавить 10 «небесных стволов», связанных с 5 первоэлементами, окажется еще более большой цикл из 60 фаз. И потому, что каждые природные события цикличны, то и развитие всех обстановок возможно разложить на 60 фаз до начала нового цикла.
Циклы подразделяются на громадные 60-летние и малые 60-дневные. Самым несчастливым считается 57-й сутки либо год.
И эта 57-я фаза именуется «косин», потому, что «ко-» (?) есть одним из первоэлементов, в большинстве случаев именуемым металлом, а «-син» (?) — мартышка.
Из Китая к японцам перешло учение об обитающих в теле человека трёх червях. Эти три мифологические «сущности» всегда искушают собственного носителя в совершении разных необдуманных поступков, а в то время, когда носитель заснет в ночь того самого «обезьяньего» дня косин, они тут же отправляются с доносом на его проступки к высшим силам.
И дабы не разрешить им связаться с главным божеством, последователи культа Косин в Японии и Гэн-шэнь в Китае каждые 60 дней устраивали ночные коллективные бдения.
Собственную изначальную известность три мартышки получили в Никко (??), одном из исторических религиозно-культурных центров Японии. Самая узнаваемая достопримечательность Никко — это синтоистское святилище Тосёгу (???), известное прихотливой резьбой, украшающей сооружения.
Образы мартышек украшают кроме того не центральное строение комплекса святилища, а всего лишь его конюшню. Причём, резное панно с композицией «не вижу, не слышу, не говорю» не единственное, но в последовательности разных обезьяньих поз японцы выделили эти три фигуры.
С того времени это эталон композиции самых известных трех мартышек в мире, и каждая подобная символическая несколько обычно именуется «Три мартышки из Никко».
В историческом замысле мартышки из Никко увлекательны тем, что показывают на в полной мере конкретную временную границу появления знака. Постройку конюшни с ее украшениями с уверенностью относят к 1636 году, и это указывает, что в то время уже существовала единая композиция из трех мартышек.
Но, теоретически вероятно перенести время появления трех мартышек еще на 1-2 столетия до изображения их в Никко.
А в сохранившихся преданиях кроме того именуется имя японца, жившего в в VIII—IX столетиях и первым изобразившего композицию из трех мартышек, ему так же приписывается множество иных «открытий», прочно вошедших в японскую культуру.
Это великий преподаватель Дэнгё-дайси (Сайтё, ??), основатель ветви буддизма тэндай, и он в полной мере имел возможность привезти знак трёх мартышек из Китая вместе с учением Лотосовой сутры, чаем и другим. Но однако предания остаются преданиями, а три мартышки скорее представляются японским эндемиком, нежели доплывшим с континента знаком.
Кстати, о натуральным прототипе трёх мартышек возможно с уверенностью высказать предположение, что в случае если знак появился в Японии, наверное, изображена единственная обитающая в стране разновидность мартышек Macaca fuscata либо, несложнее говоря, японские макаки.
Напоследок принципиально важно подметить, что аналогии устойчивой смысловой конструкции запретов «видеть-слышать-сказать» видится во многих религиозно-философских учениях как Востока, так и Запада. А олицетворяемый тремя мартышками принцип, большое количество старше самой композиции.
