Крепостное мастерство, давшее множество гениальных живописцев, было существенно беднее в области литературы.
Творчество крепостных поэтов не отличалось громадной самобытностью, являясь в значительной мере отражением идеологии господствующего класса.
Как отметили в свое время Энгельс и Маркс, «мысли господствующего класса являются в каждую эру господствующими мыслями, другими словами класс являющийся господствующей силой общества, есть одновременно с этим его господствующей духовной силой».
В большинстве случаев будущий поэт-самоучка, по счастливой случайности обученный грамоте, начинал с подражания общеизвестным примерам. Время от времени его скромное творчество доходило до литературных кругов; бывали случаи, когда и сам поэт отваживался представить плоды собственной робкой музы на суд кого-либо из «олимпийцев».
Его снисходительно выслушивали, говорили ему «ты», нисколько не скрывая собственного пренебрежения к его «низкому званию». К счастью, среди писателей пребывали люди, горячо сочувствовавшие скромным новичкам.
Таковы были Жуковский, Дмитриев, Шишков и, в особенности, П. Свиньин и Б. Федоров. Хлопотам некоторых из них крепостные поэты целиком и полностью обязаны освобождением из под власти собственных господ.
Но, долгожданная воля не всегда приносила облегчение в судьбе поэта. Жёсткая потребность заставляла довольно часто хвататься за первое попавшееся место копииста либо приказчика в лавке и неуспевший окрепнуть талант погибал под непосильным бременем невзгод и лишении.
Из писателей, «вышедших из низов», громадной популярностью пользовался в свое время Слепушкин. Он был крепостным человеком Е. Новосильцовой, урожденной гр.
Орловой, сын которой погиб на дуэли с Черновым. Петербургский разносчик, бойко торговавший с лотка грушами, Слепушкин потом снял лавочку в Ново-Саратовской германской колонии, под Петербургом, а в 1812 г. совсем обосновался в селе Рыболовном по Неве.
В 20-х годах стали появляться в печати его басни и стихотворения, каковые дружественный Пушкин просматривал «все с громадным и громадным удивлением». Поэт принял живейшее участие в хлопотах по выкупу Слепушкина на волю.
Но Новосильцова запросила за его отпускную 30 000 руб. И только благодаря содействию кн.
Юсуповой, собравшей на выкуп Слепушкина 3000 руб., он был, наконец, отпущен на свободу.
Критика благожелательно отнеслась к музе Слепушкина, требуя только, устами Сенковского, дабы Поэт разрешил поселянам почувствовать «поэзию скромного, но добропорядочного их состояния, утверждая в них чувство довольства собственной судьбою». И «русский Гезиод» стал усердно прославлять «безмятежность крестьянской доли».
О как ты счастливо живешь,
Поселянин трудолюбивый.
Ты с пеньем соловья поднимаешься,
И, радуясь, торопишься на нивы;
В том месте до заката в ясный сутки,
Под голубыми небесами,
Ты радуешься за трудами.
Муза Слепушкина, отвечавшая заинтересованностям дворянства безмятежно прославляла мужика, у которого
Слава всевышнему, хлеба большое количество, тем богат мужик слывет,
Из того он дробит везде и доволен и живет.
Но, став в 30-х годах обладателем кирпичного завода под Петербургом, Слепушкин поменял собственной «благонамеренной» музе. И, проезжал через городскую заставу, бывший крепостной поэт, на вопрос: «Кто едет?» — с гордостью отвечал: «Торговец Слепушкин».
Стихи Слепушкина имели в свое время влияние на современников. Они сыграли решающую роль в судьбе другого крепостного — Егора Алипанова. «Раб» секунд-майора Мальцова, столяр и плотник на его фабриках, пленясь творчеством Слепушкина, он «стал негромко петь смиренный» собственный «ветхий уголок».
Но Алипанов рабски копировал образцы дворянской литературы ХVIII века, вводя в собственные стихи муз, зефиров, амуров, Геликон и Аполлона. Он перелагал кроме этого Пушкина, подражал Жуковскому.
Подобно Слепушкину, его крестьяне «радостно трудились». Нужно все же признать, что в стихах Алипанова в первый раз в русской литературе зазвучала «поэзия труда», первая хвалебная песнь рабочего собственному заводу.
Обожаю наблюдать работ стремленье,
Стоя в заводской мастерской…
В том месте пламенем дышит горн громадный,
И млатов стук, как гром, гремит.
Река огня в отверстье льется,
Мехов шум томный раздается
И озеро огня стоит.
Поэт был скоро увенчан Русским Академией «за похвальные в словесности упражнения», оставаясь крепостным человеком Мальцова. Только благодаря настоятельным хлопотам Академии он, наконец, взял свободу.
Не обращая внимания на ограниченность дара Алипанова, ему в собственности несомненная заслуга введения в русскую лирику малоизвестной дотоле тематики, вошедшей в поэзию только сто лет спустя, по окончании Октября.
События сложилось так, что жизненные дороги Слепушкина и Алипанова соединились. Последний женился на дочери Слепушкина. Но «заботливость о бессчётном семействе и непостоянство счастья судьбы поменяли его темперамент, — свидетельствует современник, — на лице видна глубокая задумчивость, а в беседе безнадежность на счастье».
Алипанов погиб в середине 50-х годов и похоронен в Павловске, но его скромная могила не сохранилась.
К числу крепостных поэтов в собственности кроме этого Иван Сибиряков. Его незатейливое творчество привлекло к себе внимание общества. Последовательность известный представителей русской литературы — Жуковский, Вяземский, братья Тургеневы, принялись энергично хлопотать об освобождении поэта.
Его обладатель, рязанский предводитель дворянства Д. Маслов, "настойчиво попросил" за освобождение собственного кондитера неслыханную сумму в 10 000 руб. Но это не остановило покровителей Сибирякова, собравших, по подписке, требуемую помещиком сумму.
Сибиряков скоро стал «свободным».
Прослужив некое время в одном из петербургских департаментов, под руководством приятеля Пушкина, А. И. Тургенева, Сибиряков перешел в 1822 г. на работу в Александринский театр, где и служил сперва «актером русском труппы», а позже переписчиком и суфлёром. Более чем 20 лет состоял Сибиряков на работе в театральной Дирекции, совсем закинув увлечение поэзией.
семейные раздоры и Нужда довели его, под конец судьбы, до таковой «раздражительности характера», что в дирекции появился кроме того вопрос «не подвергается ли Сибиряков, по раздражительности собственной, и некоей степени расстройства рассудка». Такова была безрадостная будущее этого крепостного поэта, умершего в поликлинике, в Санкт-Петербурге, в 1848 г.
Маленькая несколько этих крестьянских поэтов, затертых невзгодами судьбы, все же не провалилась сквозь землю бесследно. Они кроме этого внесли собственную скромную лепту в русскую поэзию.
