Фотограф иранского происхождения Ройя Азади (Roya Azadi) ни при каких обстоятельствах не жила в этом государстве и только иногда ездила с родителями посетить родственников. Она решила поведать собственную историю через фотографии.
В собственном фотопроекте Ройя пробует возвратиться к корням, познать собственную историческую отчизну, посмотрев на нее через объектив собственными глазами, без искажений.
Мечеть шейха Лютфуллы на площади Накш-е Джахан в Исфахане.
«Оба моих родителя — из Ирана, но мы ни при каких обстоятельствах в том месте не жили. Мы время от времени ездили посетить родственников, в то время, когда я была маленькой, но эти поездки становились все реже по мере того, как мы все становились старше.
Со временем иранское происхождение стало частью моей истории, а не моей идентичности. В текущем году я осознала, что уже 15 лет не была в том месте».
«Возможно сообщить, эта поездка была попыткой, что именуется, возвратиться к корням, как бы довольно глупо это ни звучало. Мне не приходит в голову фраза лучше.
Я желала осознать Иран, определить, как реалистичен тот отфильтрованный взор, что мы приобретаем извне. Он реалистичен, но во многом — вовсе нет. Иран — противоречивое место, это миллион вещей в один момент.
Страна, где кардинально противоположные мировоззрения существуют бок о бок».
Тегеран.
«Например, то, как должны наряжаться дамы. Само собой разумеется, во всем мире женское тело — предмет политических баталий. Но за последние сто лет в Иране покрытие головы платком то запрещалось, то становилось необходимым в зависимости от того, кто у власти.
В Тегеране, столице страны, возможно заметить девушек, всецело одетых в западную одежду, не считая русари, а рядом с ними на ЖД платформе стоит дама в чадре до пола».
«Я думаю, Тегеран так полон контрастов, по причине того, что люди тут весьма хорошо упакованы. Городское население насчитывает 16 миллионов человек — 12,5 тысяч людей на квадратный километр.
Это втрое больше плотности населения в Лондоне. В то время, когда я приехала в Тегеран, первое, что я услышала, — это ни при каких обстоятельствах не садиться в машину с четырех до девяти часов вечера — страшные пробки.
По оценкам, ежедневно из-за экологического загрязнения умирает 25 человек».
Где-то по дороге через горы Альборза.
«Многие люди, кто стекался в Тегеран в последние 30 лет, приезжали из деревни, стремясь убежать от экономических трудностей. Правительство пробует переселить около пяти миллионов человек из города, предлагая щедрые денежные другие решения и меры поощрения.
По радиальным магистралям на выезде из Тегерана вы станете проезжать пустынные поселения из серии “ воды”, застрявшие на склонах холмов. Это необычное, практически призрачное зрелище».
Ресторан в горах Альборза по дороге между Тегераном и Сари. Недочёты обслуживания, качества еды и посуды компенсировались тем, что он был полностью из мрамора.
Рынок Вакиль в Ширазе.
«Шираз — один из самых древних городов в Иране. Рынок Вакиль — самый старый рынок, что существует с XI века, не смотря на то, что нынешнее строение было выстроено в 1760-х годах. Я появилась и выросла в Новой Зеландии, где у моего отца были спортивные брюки, которым больше лет, чем практически всем строений в этом государстве, и меня глубоко прикоснулась идея о том, как мои предки столетиями ходили по этим же залам.
Вторым по силе впечатлением была витрина со специями».
Настоящая, не поддельная Zara в Ширазе.
«Десятилетиями потребительство обличалось как только западное зло, которому нет места на добропорядочной иранской почва, но похоже, что родители девушек в Иране выучили урок, преподанный им окружающей действительностью: ни один человек, ни одно государство, ни интернациональные санкции, ни снижение ВВП не смогут подняться между девушкой и ее актуальным гардеробом».
Где-то между Исфаханом и Ширазом.
«Я не планировала путешествовать по Ирану на колесах, но это стало следствием моей неорганизованности. Автобусы были страно шикарными, если не принимать к сведенью, сколько на это уходит времени.
В том месте кроме того раздавали пакеты с закусками, каковые я бы оценила на три балла из пяти по качеству и на пять из пяти — по количеству».
Исфахан.
«Исфахан когда-то был одним из городов Шелкового пути, исходя из этого столичные обитатели говорили: “Исфахан — это полмира”. На площади такой древней, что ее строили, в то время, когда еще существовала Римская империя, я встретила учеников средних классов школы, отрабатывавших впечатляющие трюки на заднем колесе велосипеда.
Они посмеялись над моим выговором на фарси, а позже пригласили потусить с ними на площади по окончании школы. Али (слева) желает стать астронавтом, Хуссейн (справа) желает быть опытным фрирайдером».
Исторический дом Бехради в Исфахане.
«Данный личный дом XVII века был выстроен в эру Сефевидов и сравнительно не так давно стал привлекательным бутик-отелем. Как раз тут я жила собственную восточную фантазию, в то время, когда поняла, что в те времена я бы, возможно, была персоналом ».
Мечеть шейха Лютфуллы на площади Накш-е Джахан в Исфахане.
«В восемнадцатом веке столица империи переехала из Исфахана в Тегеран, и известный “сверкающий город” скатился в провинциальность. Это оказало влияние на защиту многих древних монументов Исфахана, каковые сейчас воодушевляют новую волну иранских художников и архитекторов реставрировать и строения, и мировую репутацию города.
Я весьма старалась выяснить, как в культуре, такой зацикленной на симметрии, имел возможность появиться смещенный купол мечети. В случае если кто-нибудь знает, прошу вас, напишите мне письмо».
Скейт-парк Аб-о Аташ в Тегеране.
«Катание на роликовых коньках живет и здравствует в Аб-о Аташе, одном из скейт-парков Тегерана. Тут кроме этого обосновались скейтеры и любители кататься на BMX, которых делается все больше.
В то время, когда я была в том месте, предприниматели по дороге к себе свешивались через забор, хлопая в ладоши скейтерам, которым получалось приземлиться по окончании трюка».
Рынок Таджриш в Тегеране.
«Такие мобильные алтари возможно встретить в Тегеране везде на протяжении священного месяца Мухаррам, и они постоянно светятся священным зеленым светом. Это ежегодная дань памяти погибших в ирано-иракской войне 1980-х — в территориальном конфликте, что унес судьбе свыше миллиона человек с обеих сторон, так или иначе обанкротил обе страны и оказывает влияние на развитие экономики Ирана вот уже 30 лет».
Громадный рынок Тегерана.
«Портрет страны без законов об авторском праве: копия Джорджа Клуни реализовывает неизвестный бренд иранских электробритв с плаката. Последовательности магазинчиков в нишах рынка реализовывают пачками пластиковые пакеты с брендами HM, Louis Vuitton и Adidas.
Множество лотков реализовывает лишь рулоны этикеток для одежды: Gucci, Versace и Made in China, как достаточно глаз. Я пробовала приобрести пара бирок Chanel, но они реализовывают их лишь килограммами».
Кафе Gol-e Rezaieh в Тегеране.
«70 лет Gol-e Rezaieh было тегеранским эквивалентом парижских Le Select либо Cafe de Flore — любимое место интеллектуалов, писателей и художников, а также Садега Хедаята, которого довольно часто именуют иранским Кафкой. Его фундаментальное произведение “Слепая сова” довольно часто настраивало читателей на суицидальный лад.
В случае если внимательнее присмотреться к фотографиям в рамочках на стенах, необъяснимо солидная их часть — снимки английской группы Queen. В колонках звучно игрались лучшие хиты Мэрайи Кэри».
Дарбанд, Тегеран.
«Мы, иранцы, обожаем украшательство. Кроме того фарш не избежал отечественного рвения к декору».
