Эта ужасная история Коидзуми Якумо (Лафкадио Хирн) точно не даст вам уснуть в хэллоуинскую ночь…
В этот самый момент и в том месте, кругом одни могилы,
и горят они, как будто бы свечи,
огнём царства мёртвых.
Произошло это давным в далеком прошлом. Более семисот лет назад, на востоке залива Данноура, территории современного города Симоносеки, происходила последняя битва затяжной войны между домом Тайра и домом Минамото.
В этом заливе вместе с малолетним императором известным под именем Антоку погибла и вся империя Тайра. С того времени, уже 700 лет как прокляты это его берега и море духами погибших в том месте людей… Я раньше уже говорил вам, мои любезные читатели, о необычном крабе Хэйкэгани, спинка которого весьма похожа на людскую лицо.
Говорят, что эти крабы в действительности духи солдат дома Тайра. На берегу залива Данноура возможно заметить и услышать множество необычных вещей.
Чёрными ночами тысячи душ появляются в том месте в виде бело-голубых огоньков. Они блуждают у самой кромки воды, подпрыгивая на волнах, и рыбаки именуют их злыми либо дьявольскими огнями.
А в то время, когда поднимается ветер, в тех местах раздаются громкие ужасные звуки, похожие на агрессивные крики.
Но в какой-то момент духи рода Тайра стали неспокойнее, чем раньше. По ночам, они приближались к лодкам и затягивали их под воду, а пробовавших выплыть людей они топили.
Чтобы утихомирить души погибших, в местечке Акамагасэки был выстроен буддийский храм Амидадзи, а около него, на берегу разбито кладбище. И установили люди в том месте множество могил, где написаны имена утонувшего его подданных и императора, и молятся в том месте прихожане за упокой душ погибших солдат.
С того времени, как был возведён храм и поставлены надгробные плиты, души рода Тайра стали мало тише. Но иногда в тех местах всё равняется происходили необычные вещи – эти духи не могли жить в спокойствии и мире.
Пара сотен лет назад в Акамагасэки жил слепой по имени Хоити. Он пел песни и мастерски играл на бива, исходя из этого все местные обитатели прекрасно его знали.
Начал он петь ещё с детства. Хоити большое количество тренировался, исходя из этого уже будучи ребёнком превзошёл по мастерству собственных преподавателей. Он был профессиональным музыкантом и монахом.
Значительно чаще он просматривал нараспев сказки о доме Тайра, чем заслужил известность. А в то время, когда он заводил песню о битве при Данноура, кроме того злые духи не могли сдержать слёзы.
И не смотря на то, что Хоити так прекрасно играл на бива, жил он весьма бедно. Но был у музыканта хороший приятель, что ему помогал. Это был настоятель храма Амидадзи.
Он весьма обожал песни и стихи, исходя из этого довольно часто приглашал Хоити в храм и просил его сыграть что-нибудь. Тогда Хоити ему пел. В один прекрасный день, настоятель храма так очень сильно проникся мастерством мальчика, что неожиданно внес предложение ему остаться жить в храме, и Хоити с признательностью принял его приглашение.
Так у Хоити показался собственный личный уголок, а в качестве благодарности за пищу и кров, он должен был только радовать собственной игрой настоятеля храма в те отдельные вечера, в то время, когда у них не было никаких ответственных дел.
в один раз, поздним летним вечером, настоятель храма ушёл со своим ассистентом проводить молитву за упокой души одного состоятельного прихожанина, и Хоити остался в храме совсем один. Было через чур жарко, исходя из этого слепой Хоити решил выйти на веранду вдохнуть прохлады.
Сзади храма Амидадзи, перед верандой размешался мелкий садик. Хоити ожидал возвращения настоятеля храма, скрашивая собственное одиночество игрой на бива.
Но вот уже полночи прошло, а настоятель всё не возвращался. Погода была всё ещё жаркая, исходя из этого Хоити решил не входить в храм и остаться на улице.
И внезапно, со стороны дальних ворот послышался звук приближающихся шагов. Кто-то прошёл через сад, поднялся на веранду и остановился прямо наоборот Хоити. Но это был не настоятель храма. Неожиданно грозный голос позвал певца по имени.
Он был весьма неотёсанным, как будто бы самурай обращался к человеку из самых низов общества.
— Хоити!
Слепой парень был так изумлён, что не смог ответить сходу. Тогда голос раздался опять, но сейчас интонации его были ещё неотёсаннее, а тон стал приказным:
— Хоити!
— Я! — неуверенно ответил слепой музыкант. — Простите, но, осознаёте ли, я слеп… и мне не ведомо, кто на данный момент говорит со мной.
Тогда незнакомец ответил уже более мягким голосом:
— Тебе нечего опасаться. Я около храма, и решил сообщить тебе кое-что.
Мой господин – очень важная личность, и по сей день он пребывает в Акамагасэки со собственными знатными подданными. Они весьма желали взглянуть место, где происходила битва при Данноура, исходя из этого сейчас ходили в том направлении.
Кстати, говорят, что ты весьма искусен в собственных песнях о том сражении, и они бы желали послушать тебя. Так что бери бива и следуй со мной в дом ответственных господ.
В том месте уже ожидают нас.
В то время словам самурая необходимо было подчиняться безоговорочно. Так что Хоити уже ничего не оставалось, не считая как надеть сандалии, забрать бива и пойти с незнакомцем.
Самурай с большой уверенностью шёл вперёд, и Хоити приходилось спешить, дабы поспеть за ним. Рука, которая вела парня, была как будто бы выкована из железа.
Солдат был полностью одет в доспехи, и в то время, когда он шёл, любой ход отдавал громким грохотом. В то время, когда Хоити прекратил опасаться, он поразмыслил, что в действительности ему повезло.
Он почему-то отыскал в памяти о серьёзных господах — хозяевах самурая, каковые желали послушать его пение. Так как, без сомнений, они были вельможами самого большого ранга. Наконец, самурай остановился.
Хоити осознал, что они подошли к огромным воротам. Он ни при каких обстоятельствах и не считал, что не считая громадных ворот храма Амидадзи бывают другие ворота.
«Открывай!» — приказал самурай. Двери отворились, и солдат с Хоити вошли вовнутрь. Они прошли через громадный сад, и перед ними были очередные ворота. Тогда самурай закричал: «Эй!
Имеется тут кто-нибудь? Я привёл вам Хоити!» Послышались звуки раскрывающихся окон и дверей, и женские голоса.
Из бесед дам Хоити смог осознать, что попал в дом весьма знатного человека. Но он всё ещё не имел возможности осознать, куда его привели, а времени, дабы это обдумать, у него также не было.
В этот самый момент кто-то подхватил его за руку и повёл наверх по каменным ступеням. На вершине лестницы ему приказали снять обувь, и дама повела его по ровному дощатому полу вечно долгого коридора.
Неоднократно они обходили высокие колонны, находившиеся по углам, прошли помещение, где пол был выложен широкими татами и остановились посередине огромной залы. Хоити осознал, что в том месте собралось довольно много людей. Их шёлковые одежды шелестели, как будто бы листва в лесу.
Гости говорили между собой, слышались мужские голоса. По их манере возможно было выяснить, что это люди с императорского двора. Музыканту сообщили ощущать себя как дома, и он сел на шёлковую подушку.
После этого послышался женский голос. Хоити разобрал, что это была родзё – дама, основная среди прислужниц.
— Вам очень рады в отечественный дом. Мы бы весьма желали услышать, как вы поёте историю рода Тайра.
Но на все песни не хватило бы и нескольких вечеров, поразмыслил Хоити и сообщил:
— Дорогие господа, за один вечер я не успею выполнить для вас всё, что знаю. Не могли бы вы уточнить, какой отрывок вы желали бы услышать?
— О битве при Данноура! Это самая печальная часть… – послышался женский голос.
И тогда Хоити во целый голос запел о том ужасном сражении. Только лишь он коснулся бива, всё около наполнилось звуками морской битвы: удары вёсел, свист летящих стрел, крики людей, звон клинков, всплески стоны и воды умирающих.
В паузах между произведениями Хоити слышал восторженную похвалу: «Какой немыслимый талант! Ни при каких обстоятельствах ещё нам не доводилось слышать таковой красивой игры! Во всём мире не сыскать музыканта искусней!» Все эти слова придавали Хоити смелости, и он начинал петь и играться всё громче и с громадным воодушевлением. Около музыканта воцарилась необычная тишина.
А в то время, когда он дошёл до момента о неизбежной смерти семьи, об охваченных горем вдове и людях Киёмори, ласково обнявшей юного императора и прыгнувшей с ним в морскую пучину, его слушатели ахнули в один голос так, что Хоити содрогнулся от ощущения невыносимого горя, которое он позвал у этих хороших людей. Около него ещё продолжительное время длились рыдания.
Но неспешно печальные всхлипы начали стихать, и кругом опять воцарилась благоговейная тишина. Тогда Хоити услышал голос пожилой дамы:
— Хоть мы и были наслышаны о вашем немыслимом таланте, мы не могли и представить, что ваша игра сейчас будет столь красива. Отечественный господин остался очень доволен и сказал, что пожалует вам хорошую приз.
Но он захотел, слушать ваше прекрасное пение ещё шесть последующих ночей. На седьмой сутки мы отправимся обратно в собственные края.
Исходя из этого на следующий день вы придёте ко мне одвременно с этим. За вами зайдёт тот же слуга, что и сейчас… но говорить он уже будет по-второму. Но вы ни за что не должны сказать никому, что господин пребывает в Акамагасэки.
Отечественный визит обязан оставаться тайным, и мы запрещаем вам говорить о нём кому-либо. А сейчас возвращайтесь обратно в храм.
Хоити в должной манере поблагодарил почтенных особ. После этого дама отвела его к выходу из дворца, где музыканта ожидал всё тот же самурай. Солдат проводил парня до храма.
В том месте они и распрощались.
Не смотря на то, что Хоити пришёл в храм лишь утром, его отсутствия никто не увидел. Настоятель храма возвратился весьма поздно, и исходя из этого думал, что музыкант прочно спит в собственной постели.
Днём Хоити смог мало отдохнуть. А о том, что произошло ночью, он не говорил никому.
Этим вечером самурай опять пришёл за Хоити и отвёл его к высокочтимым господам. И в этом случае пел музыкант о солдатах великого рода Тайра, и снова произвёл он на слушателей наилучшее чувство.
Однако, на данный момент в храме всё-таки увидели, что Хоити уходил ночью. Исходя из этого утром настоятель позвал его к себе и стал бережно отчитывать:
— Мы все весьма волнуемся за тебя, Хоити. Ты не можешь видеть, исходя из этого тебе весьма страшно гулять так поздно одному. Из-за чего ты уходил, не предотвратив никого?
Имел возможность бы сообщить кому-нибудь из слуг, и тебя бы проводили.
На что Хоити уклончиво ответил:
— Забудь обиду меня, мой дорогой друг! Но это были мои индивидуальные дела, и в второе время я ими заняться не имел возможности.
Настоятель храма весьма удивился, что Хоити не поведал ему, что он делал ночью. В большинстве случаев Хоити так себя не вёл, исходя из этого настоятель почувствовал что-то неладное и задумался, не произошло ли что-то нехорошее.
Или слепого парня кто-то заколдовал, или вынудил молчать.
Настоятель храма больше ничего не спрашивал у Хоити, но слугам втайне приказал, дабы они присмотрелись к поведению парня, и проследили за ним, в случае если ночью он выйдет за территорию храма.
Тем же вечером они увидели, как Хоити отправился куда-то из храма. Тогда они забрали фонарики и последовали за ним. Но данной ночью лил ливень, и было весьма мрачно, исходя из этого скоро служители храма сбились с дороги и утратили из виду Хоити. Слепой парень шёл очень скоро.
Это показалось слугам необычным, поскольку дорога в тех местах была извилистая, и идти по ней было весьма непросто. Служители храма обошли все окрестные дома, куда имел возможность бы заходить Хоити, но везде им отвечали, что парня никто не видел.
Внезапно, в то время, когда они возвращались обратно на протяжении берега моря, и уже доходили к окрестностям храма Амидадзи, служители неожиданно услышали звуки игры на бива. Мужчины весьма удивились. В большинстве случаев по вечерам в том месте возможно было подметить 2 либо 3 огонька в кромешной темноте.
Они поторопились к месту, где находились поминальные камни. В то время, когда они посветили фонарями, то все дружно увидели Хоити. Слепой парень в полном одиночестве сидел под дождём перед могильным камнем императора Антоку, и звучно пел о сражении при Данноура, а около него, в этот самый момент и в том месте, везде, летали прозрачные огоньки, похожие на пламя поминальных свечей.
Служители храма ни разу не видели ничего аналогичного.
— Хоити! — закричали они, — Хоити, что же ты делаешь, опомнись!
Но парень словно бы не слышал их и лишь громче начинал играться. Тогда монахи схватили его и закричали ему на ухо:
— Хоити! Хоити! А ну пошли с нами!
И тогда слепец повернулся к ним со словами:
— Это непростительно вести себя так перед всеми этими почтенными людьми!
Хоть воздух около и была очень зловещей, служители храма не смогли сдержать хохот, услышав ответ парня. Было ясно, что музыкант околдован. Служители схватили его, поставили на ноги и повели обратно в храм.
В том месте по наказу настоятеля они сняли с Хоити все влажные вещи, переодели его, дали покушать и попить. После этого монах "настойчиво попросил" от приятеля объяснений собственного ужасного поведения.
Хоити продолжительно не решался ответить, но в какой-то момент осознал, что своим молчанием расстраивает настоятеля, что переживает за него всей душой. Тогда парень решил выложить всё, что скрывал, и поведал монаху собственную историю, начиная с первого визита самурая.
Настоятель был поражён.
— Хоити, твоя душа отравлена, и по сей день ты находишься в громадной опасности. Как жаль, что ты не поведал мне обо всём в начале.
Твой необычный музыкальный талант сыграл с тобой злую шутку. Я думаю, ты уже осознал, что не был ни в каком богатом доме. Ты проводил ночи среди надгробий на кладбище рода Тайра, и этой ночью братья нашли тебя сидящим под дождём перед могилой императора Антоку.
Всё, что ты слышал и ощущал в эти ночи, было иллюзией. Не считая мёртвых, кликавших тебя за собой. Послушавшись их один раз, ты был околдован их силой. Если ты поддашься им ещё раз, они порвут тебя на части.
В любом случае непременно они убьют тебя… Но этой ночью меня не будет в храме. Меня будут ожидать в другом месте.
Но мы сможем обезопасисть тебя, в случае если напишем на твоём теле священные иероглифы.
В то время, когда начало смеркаться настоятель храма вместе с ещё одним монахом забрали кисти и стали расписывать обнажённого Хоити символами сутры сердца. Они написали иероглифы на его груди и пояснице, голове, лице и шее, на ногах и руках, не пропуская кроме того места их сгибов. Выписывая символы сутры опять и опять, настоятель предостерегал Хоити:
— Я уже не так долго осталось ждать уйду, а ты садись и ожидай на веранде. Вероятнее, духи опять позовут тебя. Но что бы ни происходило, ни за что не двигайся и не отвечай им. Ни слова, осознал?
Сиди, как в то время, когда медитируешь. Если ты хоть капельку двинешься либо издашь какой-либо звук, духи изорвут тебя на куски. Не опасайся а также не думай кликать на помощь – она всё равняется не придёт к тебе.
Делай, как велят, тогда проклятье спадёт, и духи больше не будут являться к тебе.
Ночью монах и настоятель покинули храм, а Хоити сел на веранде, как ему было сообщено. Он положил бива рядом с собой и принял эргономичную позу.
парень сидел в полной тишине – он смотрел за каждым выдохом и своим вдохом, и уж тем более старался не кашлять. Некое время ничего особого не происходило.
Но внезапно со стороны ворот послышались шаги. Кто-то вошёл в сад, пересёк его и остановился перед верандой.
— Хоити, — позвал музыканта наглый голос. Но парень сидел , не шелохнувшись, задержав дыхание.
— Хоити, — в этом случае голос приобрёл строгий тон. В третий раз он позвал уже очевидно враждебно:
— Хоити!
Музыкант был неподвижен, как камень. Голос сказал обиженным тоном:
— Не отвечаешь… Как быть… Где же ты? Я отыщу тебя…
Хоити услышал ужасные звуки тяжёлых шагов: призрак поднимался на веранду. Самурай медлительно приблизился к музыканту и остановился сбоку от него.
Сердце Хоити бешено билось: он ощущал, что его вот-вот начнёт трясти.
Внезапно парень услышал неотёсанный голос:
— Вот лежит бива, но я не вижу музыканта. Тут лишь два его уха… Сейчас ясно, из-за чего он молчит. У него нет р
