Крестьянские выступления в юго-западной части России в 1602—1603 гг. пь ограничивались райопом Орла, Комарицкой и, быть может, Сомовской волостями. В 1601/02 г. «в Чернигов на литовский предел чинить управу» были отправлены «аристократ» — стрелецкий голова Григорий Ми- кулин и подьячий Посольского приказа Петр Палицын . По всей видимости, положение недалеко от Чернигова осложнилось до того, что потребовалось вмешательство Москвы, организовавшей ко мне карательную экспедицйю наподобие тульской, но с . участием столичных стрельцов, самая надёжной части правительственных армий.
Напряженность недалеко от Чернигова сохранялась и в следующем 1602/03 на данный момент., в то время, когда ко мне был отправлен «в обыск» Н. С. Вельяминов . Вряд ли совершим ошибку, в случае если предположим, что карательные действия правительства Бориса Годунова в начале XVII в. на юго западе и-западе России распространялись не только на Чернигов, но и другие местности. Не просто так 17 аристократов из упомянутых в дворянском перечне 1602/03 г. значатся «на заставах» . О заставах на западных и юго-западных границах России говорится в Новом Вельской летописи и летописце . Заставы в Вельском и Торопецком уездах должны были прикрыть пограничные районы от вторжения запорожских казаков, возвращавшихся из Ливонии. Так, аристократ И. Д. Кобылин из Зубцова был отправлен в 1602/03 г. «на Белую для прихода черкас» .
Напряженные отношения Бориса Годунова с «украин- иыми» городами ведут собственный начало еще с конца 80-х — начала 90-х годов XVI в., в то время, когда он был «правителем» страны при Федоре Ивановиче. 24 июня 1588 г. «по наказу великого князя и государя царя Федора Ивановича всеа Руси» в Ливны был отправлен из Москвы Кузьма Осипович Безобразов «для сыску про смятение градцких людей» . В то время, когда летом 1591 г. под Москвой показались полчища Казы-Гирея, по словам летописца, «воиде в идея во многия простые люди украинские», что их «привел» Борис Годунов, «бояся от почвы про убойство царевича Дмитрия» 32.
Из Алексина в Москву приехал сын боярский Иван Подгорецкий, что привез собственного крестьянина, распространявшего эти слухи. На пытке крестьянин продемонстрировал и на вторых, думавших так же. «По всей украйне» началось расследование, по собственной жестокости не уступавшее угличскому.
Многие были подвергнуты пыткам, казнены, заточены в колонии, сосланы. «И от того многие места запустеша», заключает летописец. Подтверждение этого летописного известия о жёстких расправах Бориса Годунова «по всей украйне» находим в родословных дворянских росписях, в одной из которых сообщено, что Михаил Аксентьевич Зыбин «7104 (1595/96)-го году был в разгромных городах» (курсив мой.— В. К.) 33. Среди «разгромных городов» была и расположенная поблизости от Алексина Калуга, часть обитателей которой поплатилась ссылкой в Сибирь .
Репрессии предусматривались и против тех казаков и детей боярских, каковые бежали из войска, расположенного «на украйнах». В опубликованной В. И. Бугановым грамоте ливенсшщу воеводе И. О. По- леву 1595 г. говорилось: «А каковые дети боярские и козаки, не дождався перемены, с Часть збежат, и вы б тех воров приказали имать и, бив их кнутьем, приказали сажать в колонию до отечественного указу, да о том к нам писали, и мы тех воров велим казнить смертною казнью» .
Борис Годунов в начале 90-х годов XVI в. проделал на юге то же, что Иван Грозный в 1570 г. с Новгородом и близлежащими к нему городами. В начале XVII в. эта опустошительная карательная политика на юге возобновилась.
Города, подвергшиеся расследованиям аристократов, чинивших «управу», запустевалп, и в них приходилось призывать население из окрестных сел и сёл. В 1604 г. в Калугу «збирали на посад оброчных людей из дворцовых сел и из-за монастырей, и с княженецких и з боярских дворов дворников, и из-за попов бобылей» .
Как и на протяжении опричнины, «правежи» при Борисе Годунове охватили всю страну. В боярском перечне 1602/03 г. последовательность аристократов указан в качестве праветчиков: Б. Г. Моклоков «на правеже из *Поместнова», 3. К. Негромок- менев «на правеже», М. И. Молчанов «в Яме городе да правеже», князь С. Ю. Вяземский «в Кузьмудемьянском на правеже», Б. В. Собакин «на правеже» .
Сама процедура этих правежей и «обысков» начала XVII в., наказаний, использовавшихся на протяжении их, не раскрывается из материалов южных городов, архивы которых большей частью погибли на протяжении бурных событий Крестьянской иностранной интервенции и войны. Но ка- кое-то представление о том, как «чинилась управа» в 1602 г., смогут дать документы из Чердынского архива.
Это грамота Лжедмитрия I от 2 мая 1606 г. в Пермь Великую князю С. Ю. подьячему и Вяземскому И. Федорову по челобитью кайгородского земского старосты Ст. Яковлева и всех посадских людей.
Из челобитья кай- городцев предстает мрачная картина насилий и произвола, каковые обрушивались на головы посадских людей городов, подвергшихся розыску. В 1602 г. в Кайгород был отправлен из Москвы сыщик Василий Сноведов.
Его появлению предшествовало челобитье пермского воеводы Андрея Безобрдзова, что, по словам кайгородцев, «стакався и умысля с пермичи, с чердынцы взводя на них моровое поветрие, и писал де на них ложно; словно бы де они, кайгородцы, про [то] моровое поветрие сыскивати и застав поставити не дали; а у них деи морового поветрия не было, мерли люди гЬлодом» . Василий Сноведов приехал в Кайгород несколько. С ним прибыли чердынцы Михаил и Иван Могильников Ваньков «со многими людьми». «И приехав деи они в Кайгородок,— продолжали челобитчики,— их, кайгородцев, 1шли батоги, не по делу, и в колонию метали, и обиду де и насилство им, кайгородцам, чинили, и на правеже деи их из данных книг били.
И они де, кайгородцы, не перетерпя правежу, пошли ко храму и желали из земскпя коробьи эти книги вынять, и те де пермичи, чердынцы, прибежав к ним и забрав у них, земскую коробью розломали, а их де, кайгородцев, били ослопы насмерть, и кайгородцы де посадские люди от их побой розбрелись розно. И тот де Иванко Могильников да Михалко Ваньков с товарыщи выхватили из коробьи их алтын и денег 150 земских сборных 19 рублей и 4 деньги и отнесли де они те деньги на двор к Василью Сноведову, и теми де деньгами ко- рыстовалирь».
При с кайгородцами отправленный из Москвы Василий Сноведов применял их какие-то давешние распри с чердынцами. Сыск про «заставы и» моровое «поветрие» сопровождался для кайгородцев «правежом» о налоговых платежах («и на правеже де их из данных книг били»), в которых были заинтересованы чердынцы.
В то время, когда же кайгородцы, «не перетерпя правежу», пошли к храму, дабы вынуть «из земския коробьи эти книги», разумеется, для собственного оправдания, то случилось столкновение с приехавшими, каковые били кайгородцев «ослопы насмерть», забрали у них и разломали земскую коробью, захватив земские деньги. Челобитье о насилиях и причиненных убытках кайгородцы подали только четырв года спустя при Лжедмитрии I. Так, «чинение управы» оборачивалось в конечном итоге насилиями, грабежами. и злоупотреблениями.
расправы Бориса и Широкие расследования Годунова 1601 —1602 гг. «на украйнах» и в других местах не стали причиной разрядке. Особенно напряженное положение сложилось в пограничных районах. «Украинные люди» лишь ожидали эргономичного момента, дабы восстать против ненавистного царя.
Активное участие в развернувшемся в 1601 —1603 гг. антифеодальном перемещении в Российской Федерации приняли монастырские крестьяне. Летом 1602 г. имели место случаи покушения на монастырскую собственность в вотчинах Иосифо-Волоколамского монастыря.
Голодающие крестьяне крали монастырскую рожь и вторгались в монастырские заповедные леса, в которых «золу жгли и лес секли на- сильством» . Глухое указание на какие-то беспокойства в монастырской вотчине имеется в приходной книге Болдино- Дорогобужского монастыря 1603—1604 гг. Под 1 мая 1604 г. тут записано: «Привез с Москвы келарь старец Серапион четыре рубли шесть алтын две деньги, что забрано из Розбойной избы Усцовского розбою вытей (курсив мой.— В. /Г.)» . Осознать эту запись оказывает помощь обращение к житию Адриана Пошехонского.
В 1550 г. монастырь, основанный Адрианом Пошехонским, был разгромлен восставшими крестьянами, а его основатель убит. Принимавшие участие в разгроме монастыря крестьяне, каковые квалифицировались феодальным судом как «разбойники», подверглись жёсткому наказанию, а их имущество реализовано и полученные деньги поступили в Разбойную избу . Разумеется, с аналогичной же обстановкой видимся мы и в Болдино-Дорогобужском монастыре в начале XVII в.
Лишь разгрому в этом случае подвергся не сам монастырь, а одно из его имений. Деньги, привезенные келарем Серапионом из Разбойной избы, были не чем иным, как компенсацией монастырю за понесенный ущерб.
Имеется и прямые указания на покушения со стороны крестьян в осеннюю пору 1603 г. на бортные угодья Болдпно-Дорогобуж- ского монастыря. Так, 9 октября 1603 г. были забраны «монастырские пени» в размере 2 руб. на крестьянине из деревни Вязкое Максиме за то, что «он монастырской дуб посек и пчелы выдрал» .
Острая вспышка классовой борьбы случилась в вотчинах столичного Новодевичьего монастыря в связи с переводом монастырских крестьян с оброка на барщину в 1603 г. Иваном Свитиным, делавшим распоряжение боярской рабочей группе, ревизовавшей монастырь. Переведенные на барщину крестьяне обязаны были платить и оброки, лишь в сниженном размере . Приехавшие летом 1604 г. в Оболенские села монастырские приказчики не смогли собрать с крестьян оброков и возвратились в Москву с безлюдными руками. В Москве они сказали монастырским влияниям о крайнем обнищании крестьян и о том, что попытка сбора в этих условиях оброков может привести только к новым крестьянским побегам: «А приехав, в монастыре игуменье и всем соборным старицам сказывали, что крестьяне в Оболенских деревнях добре необходимы и голодни — лишь на них финансовые доходы править, и они и достоль разбежатца» . ‘
Скоро в монастыре показались и представители крестьян «изо всех Оболенских сел», обратившиеся к монастырским влияниям с челобитьем. Содержание этого челобитья изложено в приходной книге.
Из него видно, как губительно отразился трехлетний голод на крестьянском хозяйстве. «А крестьяне изо всех Оболенских сел,— читаем мы в приходной книге,— приходя в монастырь, всему собору и игуменье били челом, что был хлебный недород по три года и от хлебново недороду многие крестьяне вымерли, а у иных жены их и дети разбрелись по миру, а у иных жены и дети голодною смертью умерли, а они сами сошли кормитца в украин- ные города, а дворы тех крестьян безлюдны, а каковые крестьяне поостались и те от разбойников разорены, а иные в разбойных вытех по язычным молкам на правеже замучены» . Ссылаясь на отсутствие семян для посевов, тяжелые национальные повинности по постройке упрочнений в Серпухове и по ямской гоньбе, крестьяне потребовали сложить с них финансовые платежи в пользу монастыря. В последних словах челобитья звучала открытая угроза бегства из монастырской вотчины, которая в приходной книге передана следующим образом: «и им стало нереально — лишь их келарь и игуменья не пожалуют, финансовых доходов дать не велят— и им всем разбрестись розно».
Завлекает внимание то место челобитья, где говорится о том, что «крестьяне в Оболенских деревнях от разбойников разорены, а иные (крестьяне.— В. К.) в разбойных вытех по язычным молкам на правеже замучаны». Это место крестьянского челобитья свидетельствует, на отечественный взор, об острой вспышке классовой борьбы в Оболенских вотчинах Новодевичьего монастыря.
Причем в обстановке голода социальные несоответствия накалились до таковой степени, что бедные, «охудавшие» крестьяне поднимадись не только против феодалов, но и против крестьян зажиточных. Лишь так возможно расценить указание документа на то, что одни из оболенских крестьян были разорены «разбойниками» (так назывались в официальных источниках участники перемещения Хлопка — восставшие холопы и крестьяне), а другие подверглись карательным действиям со стороны органов власти и были замучены на «правежах».
Не являлась ли посылка в Оболенские села Ивана Свитина, само собой разумеется с соответствующим вооруженным отрядом, одним из случаев карательных действий правительства Бориса Годунова против восставших холопов и крестьян, о чем разрядные книги говорят как о посылках аристократов против «разбойников»?
Не смотря на то, что к лету 1604 г. крестьянские беспокойства в Оболенских деревнях были уже подавлены, положение тут, если судить по челобитью, в котором крестьяне практически от- назывались от исполнения монастырских повинностей, хватало напряженным. В этих условиях монастырские власти 9 августа 1604 г. решили отправить в Оболенские села соборных стариц княгиню Марфу Мещерскую и Александру Осинину.
На них была возложена обязанность проведать обстановку в Оболенских деревнях и произвести тщательную их имущества и перепись крестьян. Монастырские власти советовали старицам собрать с «прожиточных», крестьян оброки и привезти собранные деньги в монастырь.
Марфа Мещерская и Александра Осинина пробыли в Оболенских деревнях около трех месяцев, но взять с крестьян монастырские финансовые доходы так и не смогли. Возвратившись в монастырь 29 октября 1604 г., они доложили игуменье, всему собору «и келарю», что взять с крестьян оброк «никако немочно».
По окончании их доклада монастырскими властями было решено отказаться от предстоящих попыток сбора финансовых оброков с крестьян Оболенских сел. Это решение мотивировалось опасностью окончательного запустения и бегства крестьян монастырской вотчины («чтобы крестьяне в Оболенских деревнях скрепились и не разбежались») .
Массовый темперамент антифеодального перемещения ярко выступает из разрядной записи о посылках аристократов «за разбойники» во Владимир, Волоколамск, Вязьму, Можайск, Медынь, Ржев и Коломну . Исследователи относят эти посылки к 1603 г. , но их возможно датировать более совершенно верно. Уже нахождение их среди разрядных записей за «111» год показывает, что они имели место в временной отрезок от 1 сентября 1602 до 1 сентября 1603 г. Пределы достаточно широкие!
Но установить их однако полезно, хотя бы в отношении того, что за ними выясняется посылка против разбойников И. Ф. Басманова, отнесенная И. Массой к началу осени 1603 г. В дошедших до нас перечнях разрядных книг за записью о посылках аристократов «за разбойники» помещено известие о производстве 21 июля 1603 г. смотра правительственных армий, расположенных «на украйне» в Мценске, Новосиле и Орле . Сам по себе факт данный не может служить бесспорным основанием для датировки посылок аристократов «за разбойники» временем до 21 июля 1603 г. Так как в частные перечни разрядных книг известие о посылках аристократов «за разбойники» имело возможность было быть включено из царёва разряда механически, с нарушением хронологической последовательности событий. Более основательные выводы разрешает сделать упоминание среди аристократов, отправленных «за разбойники», Михаила Борисовича Шеина . М. Б. Шеин был одним из известный русских воевод.
Исходя из этого о его местнических спорах и назначениях частенько говорится в разрядах. Обращаясь к разрядным записям за 1603 г., мы находим М. Б. Шеина среди воевод, которым 10 марта 1603 г. Б. Годунов приказал служить «на украйне по полкам».
М. Б. Шеин был назначен первым воеводой передового полка в Новосили 52. О том, что это назначение не осталось на бумаге, свидетельствует местнический спор между М. Б. Шейным и князем Иваном Курлятевым, проигранный последним . 21 июля 1603 г. в Новосиль к М. Б. Шеину для смотра правительственных армий был направлен царем стольник князь Данила Иванович Мезецкий . Громадные воеводы с береговой работы были отпущены только 17 октября 1603 г. , следовательно, с 10 марта по 17 октября 1603 г. М. Б. Шеин был «на украйне» и его посылка в Волоколамск «за разбойники» имела возможность пройти в временной отрезок от 1 сентября 1602 до 10 марта 1603 г.
Все сообщённое разрешает высказать предположение о сводном характере разглядываемой разрядной записи, объединяющей в себе множество посылок аристократов «за разбойники» за время с осени 1602 по лето 1603 г. Это предположение подтверждается и указанием «Нового летописца» на то, что Борис Годунов «посылаша многижда (курсив мой.— В. К.) на них (разбойников.— В. К,)… и ничево им можаху сотворити» . В будущем «Новый летопиоец» говорит о ответе царя созвать Боярскую думу для того, чтобы изыскать более действенные средства для противодействия разбоям «»: «Царь же Борис, слышав, яко ничто им не зделати, прискорбен бысть зело и призва к себе бояр и возвести им и думаше с ними, како бы тех разбойников переимати» . По-видимому, вследствие этого совещанием Боярской думы и была составлена в Разрядном приказе сводная запись, ставящая участников Боярской думы в известность («возвести им») довольно тех попыток подавить перемещение «разбойников», каковые предпринимались Борисом Годуновым прежде. Практика работы Боярской думы знает исторические справки. Как раз таковой темперамент имел доклад управления Поместного приказа о ходе закрепощения крестьян в конце XVI — начале XVII в., помещенный во вступительной части Соборного уложения Василия Шуйского 9 марта 1607 г.
Как продемонстрировал A. JI. Станиславский, отечественные представления о размахе антифеодальной борьбы незадолго до восстания Хлопка конкретизируются введением в научный оборот известий о посылках аристократов разных уездов «за разбойники», сохранившиеся в боярском перечне 1602/03 г. Против «разбойников» были отправлены аристократы из Ржевы Владимировой, Бежецкого Верха, Вязьмы, Кашина, Волоколамска, Можайска, Юрьева-Польского,
Суздаля, Коломны, Мещеры, Алексина, Тулы . Ё свете этих данных расширяется район, охваченный перемещением, потому что отправленные аристократы боролись с «разбойниками» собственных либо близлежащих уездов. Так, И. С. Толбузин, помогавший по Волоколамску, был отправлен «за разбойники» в Можайск . Но чем руководствовались дворянские мучители, на кого опирались, какими силами располагали — на эти вопросы до этого времени историки не могли дать какое количество-нибудь исчерпывающего ответа.
Тексты царских наказов, врученных им, известны не были. Наконец, было неясно, все ли такие посылки были зафиксированными в дошедших до нас разрядных книгах либо нет.
Отсутствие упоминания в них о походе И. Ф. Басманова свидетельствовало как словно бы в пользу последнего предположения, но проверить его конкретными фактами не получалось.
Сейчас мы располагаем текстом одного из таких наказов Бориса Годунова по борьбе с «разбойниками». Хранится он в Калининском областном национальном архиве в перечне XIX в., сделанном, по-видимому, с современного документа, расклеевшегося по составам, в следствии чего отдельные лис^ы перемешались . Переписчик и воспроизвел их в собственной копии в той последовательности, в которой они попали ему в руки, не вспоминая о содержании переписываемого им материала.
Нам удалось вернуть первичный текст. Не смотря на то, что самое начало наказа потеряно (оно отсутствовало, разумеется, уже в момент снятия копии), главный текст его был воспроизведен переписчиком достаточно совершенно верно, не считая путаницы в страницах, что позволяет существенно подробнее представить себе размах и характер предпринятых Борисом Годуновым мер по искоренению «разбоев», чем мы имели возможность это сделать до сих пор.
Найденный наказ был вручен Богдану Поликарпо- вичу, отправленному Борисом Годуновым на Белую и в Вельский уезд, «дабы одноконечно разбои вывести». Предлогом для данной посылки послужили поступившие в Москву сведения о действиях в тех местах «разбойников». «Ведомо правителю великому и царю князю Борису Федоровичу всеа Русии учинилося, что на Белой по дорогам разбои великие, проезжих людей разбойники разбивают и побивают до смерти, и проходу и проезду всяким людям нет, да и села и деревни многие на Белой ездя разбойники разбивают и людей многих побивают до смерти ».
И. Масса информирует в собственных записках, что в сентябре 1603 г. «дороги в Польшу и Ливонию сделались очень страшными» от восставших холопов и как раз ко мне был отправлен из Москвы со стрельцами И. Ф. Басманов . Польский исследователь Ст. Хербст в собственной рецензии на книгу И. И. Смирнова о восстании И. И. Болотникова склонен был кроме того отнести происхождение восстания Хлопка к этому району в связи с оживлением торговли по окончании окончания польско-шведской войны 1600—1602 гг.
Решающим причиной в усилении классовой борьбы в начале XVII в. явились не столько возобновившиеся торговые операции, сколько ужасный голод 1601 —1603 гг. В голодные годы господа, не хотя кормить собственных холопов, весами прогоняли их без отпускных, дабы по миновании бедствия предъявить на них собственные права.
Обреченным на голодную смерть людям не оставалось ничего другого, как браться за оружие. Но указание на районы к западу от Москвы как место вероятного происхождения восстания Хлопка заслуживает, само собой разумеется, внимания .
Сообщение И. Массы подтверждается фактами о посылках аристократов в Можайск, Вязьму, Ржев и Волоколамск, пребывавшие именно на дорогах в Прибалтику и Польшу. Сейчас к ним присоединяется новое известие о карательной экспедиции в район Белой, расположенной к польско-литовской границе и Ливонии еще ближе.
Неспокойно было и в Ливонии. Так, 4 декабря 1602 г. неподалеку от ливонского города Браслова «разбойники» напали на усадьбу, принадлежавшую аристократу Ротчеру Сульту, его убили, а имение разграбили . Ст. Хербст приводит факт о выходе из подчинения холопов в соседних с Белой Великих Луках в июле 1606 г., в то время, когда на юге вспыхнуло восстание И. И. Болотникова .
Все это характеризует западные окраины России наровне с южными как один из основных очагов классовой борьбы в начале XVII в.
Как видно из наказа, действия «разбойников» в районе Белой не исчерпывались дорогами, а распространялись на сельские местности. «Разбойники» разбивали «села и деревни многие». Нам уже приходилось отмечать, что в обстановке голода нападениям имели возможность подвергаться и зажиточные крестьяне, обладатели хлебных запасов, скупщики, торговцы хлебом.
Но прежде всего, как в Ливонии, опасность угрожала владениям светских феодалов и духовных. Не являлся исключением в этом отношении и Вельский уезд. И тут, как и в других местах, правительственной защите подлежали в первую очередь имущество и жизнь представителей господствующего класса.
В царском наказе запечатлена целая совокупность организационных и военных мероприятий, созданная правительством Бориса Годунова в масштабе всей страны для искоренения «разбоев». Посылка Богдана Поликарповича на Белую и в Вельский уезд — одна из многих: «А по городам разбоев и иным дорогам сыскивати отправлены аристократы ж и им меж собою ссылатца…» Организующим центром в борьбе с «разбоями» выступает из наказа Разбойный приказ, куда отправленные должны были регулярно информировать об обстановке во вверенных им уездах: «А что у них учнет делатца, и им о всем иисати к правителю великому и царю князю Борису Федоровичу всеа Русии почасту, чтобы правителю про то скоро ведомо было; а отписки велети отдавати в Разбойном приказе окольничему Ивану Михайловичу^ Бутурлину да дьяку Богдану Иванову». «Разбои», борьба с ними — в центре внимания самого царя.
Борис Годунов желает знать, и как возможно скорее, что же предпринимается в этом направлении. Управление Разбойного приказа обязано всегда докладывать ему о положении на местах.
В собственных действиях царёв посланник, как видно из наказа, опирался в первую очередь на местных помещиков — детей боярских. Из них по большей части состояли и те армейские отряды, каковые направлялись против разбойников. «А как он учнет стояти на Белой либо в Вельском уезде и какое количество человеком с пим быти беляном детем боярским, и тому с ним отправлена роспись за дьячьею при- писью.
А куда Богдану лучше ехать для великого дела либо послати для разбойников, и ему приказать с собою быти беляном детям боярским, сколько надобе, смотря по делу, а за посмех многих детей боярских не имати, чтобы в том детем боярским волокиты не было». Опираясь на детей боярских и применяя их для противодействия разбойникам , правительство Бориса Годунова предписывало посланнику чрезмерно не отягощать их и одновременно с этим следить за тем, дабы они со своей стороны не чинили насилий над населением, не озлобляли его еще больше. «Да и над детьми боярскими беречи, дабы не крали ж и не норовили никому и кормов и посулов не имали и приобрели б корм по цене».
В другом случае виновным угрожала смертная казнь.
О комплектовании карательных отрядов из детей и дворян боярских говорится п в одной записи разрядных книг. Отправленные Борисом Годуновым из Москвы 5 сентября 1601 г. в район Тулы Г. И. Вельяминов и Н. М. Пушкин во главе отрядов из детей и дворян боярских должны были произвести обыски и «управу учинить», «а управу учиня… детей и дворян боярских по домом роспустить» . Тут мы имеем дело с изложением царского наказа, данного Г. И. Вельяминову и Н. М. Пушкину, к сожалению, весьма кратким.
Из текста же наказа Богдану Поликарповичу, отправленному на Белую и в- Вельский уезд, делается ясным, что в его распоряжение поступали и местные стрельцы: «А как оп приедет на Белую и ему взяти с собою бсльских стрельцов, сколько пригоже, смотря по тамошнему делу». «Царёву посланнику» подчинялись губные старосты, полицейские при- казщики, «розные приказные люди», и пушкари и затинщики. В его руках по существу концентрировалась вся военная и административная власть в уезде.
Он наделялся как бы особенными полномочиями.
Любой уезд должен был быть расписан по стапам, и в тёмные, дворцовые и владельческие села и деревпи направлены губные старосты, пушкари и затинщики, дабы позвать приказщпков — управителей имений, через которых правительство собиралось оказать влияние на местное крестьянское население. Правительство Бориса Годунова осознавало, что разгромить «разбойников» оно не имеет возможности, не заручившись помощью местпого населения, хотя бы в лице крестьянских избирательных из «лучших людей».
Исходя из этого предполагалось применять их как в операциях против «разбойников», так и особенно в организации сыска . Не просто так в наказе Борис Годунов прибег к демагогическому жесту, включив в него слова о посылке аристократов в уезды «жалуючи крестьянства», т. е. воображая эту карательную акцию как общенародное дело. И все же правительство испытывало недоверие к крестьянам. . У «разбойников» были укрепленные лагери («станы»), откуда они совершали набеги.
Отправленному предписывалось разыскивать, где они находятся, и, «собрався со многими людьми», нападать на них, разрушать «станы» и захватывать укрывшихся в том месте «разбойников». Борьба осложнялась тем, что «разбойники» пользовались помощью у части местных жителей.
Исходя из этого особенное внимание при розыске обращалось на выяснение тех мест, где «разбойников приезд». Захваченные должны были подвергаться пыткам, их «жгли огнем», дабы определить сообщников, к каким они приезжали с награбленным и от которых, разумеется, приобретали продовольствие.
Из документов фамильного архива новгородских помещиков Кулебакиных направляться, что «разбойники» в отдельных случаях обнаружили пристанище и у помещиков. Оправдываясь от обвинений в связях с «разбойниками», возведенных на них помещиками Ушаковыми, убившими их родственника Ивана Бирюева, в декабре 1602 г. «на крестьянском отказе», Кулебакины со своей стороны обвинили Ушаковых в содействии «разбойникам». «А от того, правитель, от Гарасима (Ушакова. — В. К.) от самого,— писали в собственном челобитье Кулебакины,— на разбоп Демка Копосов с товарыщи ходили и разбойную рухлядь к нему приносили.
И тот Демка на себя и на того Герасима сказал (с пытки. — В. К.). А Рудак, правитель, сын и Ушаков его Иван розбойником у собя в
